И едва он окажется внизу, мы – раз!  – и на кнопочку, крышка-то и закроется! http://divgifts.ru

Добравшись до этого события, Профессор даже затанцевал на ходу, так удачно все складывалось, однако новая мысль заставила его перейти на более степенный шаг.

– Надо позаботиться, чтобы авианосец нам достался попрочнее. Бробдингнег наверняка будет биться об стенки.

Некоторое время Профессор размышлял о том, как придется приклепывать обшивку болтами, настолько маленькими, чтобы великан не смог выковырять их карманным ножом, а затем продолжил разработку основного плана.

– Когда он перестанет кричать и биться, а это может занять несколько часов, он почувствует усталость и задумается о том, какой он несчастный, и присядет за стол, чтобы поразмыслить, как быть дальше. Ну и заметит, конечно, еду и сразу почувствует жажду, и решит что неплохо бы выпить. Тут сработает вторая из наших хитроумных уловок, потому что в вино мы подсыпем сонного порошка! В голове у бедного великана все закружится, он приляжет на койку и через пять минут заснет. Нужно будет использовать мандрагору.

В ту самую минуту, как он окажется под палубой, мы отпустим его лодку в свободное плавание и уберемся прочь от берегов Бробдингнега, а едва он уснет, мы сразу спустимся к нему с цепями, наручниками и ножными кандалами. Придется опускать их туда на кране, что ли, пока мы его как следует не закуем. А потом останется только ждать, пока он не проснется.

Тут Профессор помрачнел и начал шаркать ногами. Мысль о необходимости кого-то заковывать в цепи, пусть даже и великана, была ему не по душе.

– Во всяком случае, когда он проснется, капитану нужно будет спуститься к нему, залезть на грудь и объяснить, что бояться нас нечего. Придется заранее выучить их язык. Наверное, в Британском музее есть по нему какая-нибудь книжка, вроде Дю Канжа…

На этот раз ему удалось избавиться от Tripbarium почти мгновенно.

– Мы объясним, что ему предстоит немного посидеть в оковах, потому что мы боимся за свою безопасность, но что это не навсегда. Мы пообещаем задержать его всего на один год, а после доставить домой. И еще мы объясним, что везем его в Англию, потому что хотим нажить состояние, показывая его, но что ему не придется делать ничего унизительного, и если он будет вести себя с нами похорошему, то и мы станем с ним обходиться вежливо. И во время всего путешествия мы его будем хорошо кормить и вести с ним беседы, как разумные люди, а добравшись до Саутгемптона,  – там, кажется, у нас порт?  – мы его немножко раскуем, чтобы он мог встать и выглянуть из-под палубы. И тут мы ему все объясним насчет зенитных, как их называют, орудий,  – придется подвезти одно к пирсу на грузовике, пусть оно постреляет и собьет несколько аэростатов, чтобы он увидел, как эта штука работает. И мы ему скажем так: «Сейчас мы освободим тебя полностью. Ты находишься в Англии, за тысячи миль от дома. Вернуться ты все равно не можешь и навредить нам особенно тоже, потому что ты, в конце концов, величиной всего-навсего с дерево, а у нас сам видишь какое оружие, оно тебя мигом ухлопает. Мы тебя поэтому и отпускаем. Так вот, великан, если ты себя будешь вести по-умному и пойдешь с нами в Лондон безо всяких оков и унижений, мы снимем на год Альберт-Холл, чтобы тебе было, где жить, и станем брать по пять шиллингов за входной билет с тех, кому захочется посмотреть, как ты вечерами ужинаешь. Мы не станем просить тебя делать какие-то фокусы, просто пусть, кто хочет, приходит и наблюдает за твоей трапезой. Может быть, ты окажешь людям на галереях любезность и побеседуешь с ними,  – но это если тебе захочется. Мы тебя будем кормить, ухаживать за тобой и относиться к тебе с уважением, а через год отвезем домой. »

На протяжении еще полумили Профессор обдумывал сказанное и в заключение произнес:

– Возможно, имеет смысл поставить где-нибудь в мужской гардеробной несколько пушек, и навести на него,  – просто так, на всякий случай. Ему мы об этом, конечно, не скажем, зачем его обижать?

– И кроме того,  – добавил Профессор, все еще чувствуя себя несколько неуютно,  – мы, естественно, заплатим ему десять процентов комиссионных.